«Это был не какой-нибудь
заурядный буфет с простецкими створками на петлях, которые, распахнувшись,
открывают все сразу, без всякой постепенности. Нет, в этом замечательном буфете
замочек находился на самой середине - там, где смыкались по горизонтали две
раздвижные дверцы. Для того чтобы проникнуть в верхнее отделение, надо было
верхнюю дверцу сдвинуть вниз (облекая, таким образом, нижнее отделение в
двойную тайну), и тогда вашим глазам представали глубокие полки и на них
горшочки с пикулями, банки с вареньем, жестяные коробочки, ящички с пряностями
и белые с синим экзотического вида сосуды - ароматные вместилища имбиря и
маринованных тамариндов. На животе у каждого из этих благодушных обитателей
буфета было написано его имя. Пикули, все в ярко-коричневых застегнутых доверху
двубортных сюртуках, а в нижней своей части облеченные в более скромные,
желтоватые или темно-серые тона, осанисто отрекомендовывались печатными буквами
как "Грецкий орех", "Корнишоны", "Капуста",
"Головки лука", "Цветная капуста", "Смесь" и прочие
члены этой знатной фамилии. Варенье, более женственное по природе, о чем
свидетельствовали украшавшие его папильотки, каллиграфическим женским почерком,
как бы нежным голоском, сообщало свои разнообразные имена: "Малина",
"Крыжовник", "Абрикосы", "Сливы",
"Терен", "Яблоки" и "Персики". Если задернуть
занавес за этими очаровательницами и сдвинуть вверх нижнюю дверцу, обнаруживались
апельсины, в сопровождении солидных размеров лакированной сахарницы,
долженствующей смягчить их кислоту, если бы они оказались незрелыми. Далее
следовала придворная свита этих царственных особ – домашнее печенье, солидный
ломоть кекса с изюмом и стройные, удлиненной формы, бисквиты, так называемые
"дамские пальчики", кои надлежало целовать, предварительно окунув их
в сладкое вино. В самом низу, под массивным свинцовым сводом, хранились вина и
различные настойки; отсюда исходил вкрадчивый шепоток:
"Апельсиновая", "Лимонная", "Миндальная",
"Тминная". В заключение надо сказать, что этот редкостный буфет –
всем буфетам буфет, король среди буфетов – имел еще одну примечательную
особенность: год за годом реяли вокруг него гудящие отголоски органа и соборных
колоколов; он был пронизан ими; и эти музыкальные пчелы сумели, должно быть,
извлечь своего рода духовный мед из всего, что в нем хранилось; ибо давно уже
было замечено, что если кому-нибудь случалось нырнуть в этот буфет (погружая в
него голову, плечи и локти, как того требовала глубина полок), то выныривал он
на свет божий всегда с необыкновенно сладким лицом, словно с ним совершилось
некое сахарное преображение».
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Ваше мнение